это убежденность в своей безошибочности в те моменты, когда мы совершаем ошибки. Это хорошо разъяснил в свое время индийский философ Шанкара с помощью веревки. Ее, брошенную на дороге, почти всякий принимал на расстоянии за змею».

Это была интересная тема, но думать о ней не хотелось. Я отложила буклет «Трансформатора» и взяла со стола флайер, где на русском и английском языках рекламировалась минеральная вода «Перезвон». Эта вода добывалась из местного источника под названием «Перезвонный» и, как было там написано, «славилась своим чудодейственным влиянием на обмен веществ». Потому в советское время поблизости от источника был построен санаторий для детей с нарушениями в работе желудочно-кишечного тракта. В перестройку санаторий перестал работать, скважина засорилась, и об этой уникальной воде все забыли. Но год назад холдинг «Мегатрансформация» очистил скважину и с успехом восстановил производство и продажу воды «Перезвон».

Внизу была информация о холдинге «Мегатрансформация» с фотографией и краткой биографией его директора Виктора Суворова. 33 года, выпускник Академии внешней торговли, что предполагало определенное социальное происхождение. Своим мотто Суворов взял слова Мокшафа: «Любите трудности, но не создавайте их». Нос у этого Суворова был орлиный, взгляд пронзительный. Так вот откуда взялись средства на благоустройство «Трансформатора».

* * *

Парджама появилась, когда я уже просмотрела всю печатную продукцию, лежавшую на столе, и отдыхала от нее с закрытыми глазами. Я открыла их, услышав ее шаги. Мимо меня, прямо глядя перед собой, прошла полная женщина с бумагами в руке. Она была в широком одеянии чистого лазурного цвета и с нежно-голубым шарфом на шее. На ее голове в стиле тюрбана был завязан другой шарф, темно-синий. Парджама прошла к своей двери, открыла ее картой и скрылась за ней.

Я не была уверена, увидела ли меня гид ретритеров, и уже собралась идти стучаться в ее дверь, как она открыла ее сама и пригласила меня войти. Это была красавица в возрасте того же типа, что и Лариса: круглое лицо, широко расставленные глаза, короткий нос, на губах – типичная улыбка самоуверенных женщин – руководительниц среднего звена.

Я последовала за Парджамой к столу и села напротив нее. Перед ней лежали бумаги, с которыми она пришла. Сверху лежала моя анкета. Парджама взяла ее в руки и стала изучать. Мне показалось, что изучение затянулось. Внезапно она посмотрела на меня, словно у нее возникла какая-то неожиданная мысль, а потом опять перевела взгляд на что-то в моей анкете и спросила:

– Ты сообщаешь, что приехала сюда, чтобы встретиться с Мокшафом. Для чего?

– А что, это так уж и странно?

– Да нет, почему же. Чего-чего, а этого здесь хотят все, – сказала Парджама с усмешкой, которую можно было понимать как угодно. А потом вдруг спросила:

– У тебя ведь вообще нет опыта медитации, верно?

– Ну почему же. Я медитировала дома и…

Она меня перебила:

– Врать здесь не нужно. Мы принимаем всех такими, какие они есть. Раз тебе захотелось испытать на себе наскоком, что значит медитировать по 10 часов в день, пожалуйста. Если, конечно, это единственная причина, почему ты здесь.

Я насторожилась: уж не рассказал ли ей обо мне Арджуна?

– Опыт медитации – не единственное, что дает своим гостям «Лагерь внутренней трансформации», – продолжала Парджама. – Одновременно происходит оздоровление организма. Здесь у нас чистый воздух, сбалансированное питание, биопродукты, наша замечательная родниковая вода.

Услышав это, я успокоилась. Не стала бы такая пафосная женщина распространяться об оздоровлении, если бы узнала от Арджуны, что я всеми правдами и неправдами хочу попасть к Мокшафу.

– Да-да, ваша вода «Перезвон». Я прочитала о ней в буклете. Кстати, в английском тексте есть ошибки.

– Ты уверена? – лучезарно улыбнулась Парджама, будто я сообщила хорошую новость.

Я сказала ей, что занимаюсь английскими переводами.

– Вот оно что… – И опять мне послышалась какая-то двусмысленность. Чему было удивляться, если у меня в графе «профессия» было написано «переводчица».

– Скажи, а какое у тебя первое впечатление о нашем лагере? – спросила Парджама.

– В целом хорошее. Все благоустроено. Удивило, правда, что при этом все комнаты на четверых.

– Это для тебя проблема?

– Не совсем, конечно. Могу пожить и в такой комнате.

– Это необязательно. Можно будет устроить комнату на двоих. Я сейчас пойду узнаю, какие возможности существуют в данный момент, а ты подожди меня в холле, – сказала Парджама и встала со стула.

– Да это совсем не нужно, – запротестовала я, но она, не обращая на меня внимание, пошла к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

Когда мы вышли в коридор, я спросила:

– А нельзя получить комнату в верхнем лагере?

Мне показалось, что Парджама посмотрела на меня благосклонно. Я обрадовалась, что теперь будет решена и проблема с верхним лагерем, но услышала:

– Нельзя.

Парджама отправилась в другой конец коридора, где находились приемная секретариата и выход из здания, а я села в то же кресло, которое оставила пятнадцать минут назад.

Меня удивило поведение этой величавой женщины. Только я сказала о своем неудовольствии из-за четырехместных комнат для ретритеров, как она вскочила и бросилась искать для меня комнату на двоих. В чем дело?

Парджама вернулась где-то через полчаса и прямо в холле сообщила, что мне дадут другую комнату. Я должна была идти обратно в приемную секретариата и поменять там у сотрудницы по имени Надежда полученную карту-ключ на новую. Ничего не добавив к этой новости, Парджама пошла к себе. Наша встреча была закончена.

Когда я вернулась в приемную секретариата, Галины на месте не было. У ее стола сидела девушка в спортивном костюме лавандового цвета и, похоже, ждала ее возвращения. Я замешкалась у двери, и эта девушка стала бесцеремонно меня разглядывать. Надежда сидела за соседним столом. Я получила у нее новую карту и отправилась в желтый корпус, куда меня теперь поселили.

5

Моя комната находилась на первом этаже в конце коридора. Когда я постучала в дверь, то услышала внутри быстрые шаги. А когда дверь распахнулась, увидела свою соседку Нюту: рослую, русоволосую, зеленоглазую и приятную во всех отношениях студентку из Перми. Естественная улыбка или очень на нее похожая. Открытый взгляд.

Прежде чем пропустить меня в комнату, Нюта сказала:

– Верхнюю одежду и обувь мы оставляем в коридоре. В комнатах можно находиться только в носках или босиком.

В школе Нюта наверняка была отличницей и любила все объяснять своим незадачливым одноклассникам. Она произносила слова, я бы сказала, с излишней отчетливостью и перебарщивала с паузами между отдельными фразами, отчего они звучали как сентенции.

Справа от входной двери была прибита вешалка, под ней стояли сабо. Я добавила к ним свои ботинки и вошла в комнату.

Там стояли четыре койки, по две у каждой стены. К чему тогда был этот маскарад с поиском двухместной комнаты, удивилась я. Но не подала виду. Только одна